Узлы напряжённости

19.01.2025 13:38

Узлы напряжённости

Если обратить внимание на узлы напряжённости, которые сформировались за последние пару лет, то легко заметить, что существенная их часть лежит на морских транспортных коммуникациях. Конечно, все ситуации возникновения очагов напряжённости на море внешне сильно различаются.

Попытка нагнетания ситуации в Балтийском море отражает стремление наиболее радикальных стран Запада раскрутить против России «Карибский кризис наоборот». Причём демонстрируя полную их незаинтересованность в сохранении Балтийского моря как экономически значимого пространства. Что создаёт дополнительные проблемы после теракта на «Северных потоках», расследование которого показало всё лицемерие стран коллективного Запада, не исключая Германии.

Хроническая напряжённость в Тайваньском проливе в последние два года не явление последних лет. Этот конфликтный узел сформировался ещё в конце ХIХ века, доказывая, что морские коммуникации — одна из наиболее устойчивых систем мировой экономики.

Заявления вступающего в должность президента США Дональда Трампа о необходимости возвращения Панамского канала под контроль США отражают нацеленность на возрождение классических колониальных подходов в геоэкономически критическом для США регионе Латинской Америки. Но и здесь речь идёт о контроле над важнейшей морской транспортной артерией.

Нарастающая нестабильность в Восточном Средиземноморье — очевидный побочный результат «арабской весны», усугублённый переходом арабо-израильского конфликта в новый формат. Но и там создались военно-силовые риски для морских коммуникаций, не исключая и Суэцкий канал.

Пиратство в зоне Африканского рога (Сомали), а теперь силовые действия хуситов в Баб-эль-Мандебском проливе — действительно новый элемент картины. Он отражает процесс возникновения в мире «серых зон» государственного контроля и востребованность «трофейной экономики». И этот процесс интенсивно захватывает морские торговые пути.

Все эти как бы разнородные ситуации демонстрируют главное: морское пространство, несмотря на многочисленные международные соглашения, остаётся пространством ситуативного суверенитета, то есть классического «права сильного».

Это неоднократно в прежние годы пытались демонстрировать США в Тайваньском проливе, а британцы — в Чёрном море (в 2021 году при попытке прохода эсминца «Дефендер» через территориальные воды России вблизи Крыма).

Вопрос о правовом вакууме в морском пространстве поднимался уже давно. В 2019 году была издана на английском языке, а в 2021 году переведена на русский книга известного американского журналиста-расследователя Иэна Урбины с характерным названием «Океан вне закона. Работорговля, пиратство и контрабанда в нейтральных водах». Книга получила большой резонанс, но описанные в ней процессы не были осознаны как признак глобальных геоэкономических трансформаций.

Ситуация, описанная Урбиной, проста: на фоне размывания государственного суверенитета стран, втянутых в «мир глобализации» (что считалось прогрессивным), быстрее всего они теряют контроль именно на море. И теперь понятно, что изменение ситуации на море является признаком долгосрочной перестройки всей архитектуры мировой экономики.

Но обострение ситуации на морских коммуникациях именно сейчас, помимо долгосрочных тенденций, связано с теми моментами, которые формировались на наших глазах, и отчасти отражают понимание США необходимости пересмотра своей стратегии в условиях очевидного уже всем стратегического поражения на Украине.

Выделим три главных обстоятельства.

Первое. Кризис международных институтов безопасности, который является отражением общего кризиса системы международного права. Ситуации на море это касается в первую очередь. О разрушении системы взаимодействия в сфере безопасности на Балтике уже сказали, но отметим и резкий рост активности США по отношению к Арктике. Планы Трампа по отношению к Гренландии лишь один из элементов «большой картины». И это в условиях климата также касается глобально значимых морских коммуникаций.При этом резкая активизация политических процессов в Арктике происходит на фоне фактической приватизации странами объединённого Запада Арктического совета.

Второе. Доля морской торговли в мировой товарной торговле, по различным подсчётам, несмотря на все усилия по развитию континентальных коммуникаций, составляет около 80%. Этому способствует политика Запада по хаотизации и исключению из мирового логистического оборота многих важнейших континентальных пространств: от Западной Евразии до Среднего Востока и Восточного Средиземноморья.

Сила, которая сможет контролировать ключевые узлы морских коммуникаций — проливы, каналы, порты мирового значения, — получает значительное геоэкономическое преимущество.

К тому же Запад, и прежде всего США с Великобританией, осознал важную уязвимость своих геоэкономических конкурентов, в качестве которых стал открыто (особенно после саммита в Казани) воспринимать страны БРИКС. Ведь государства БРИКС в основе своей континентальные, но их экспортные возможности, за исключением России, зависят от морской торговли. И это даёт возможность США как минимум попытаться реализовать свой потенциал ведущей глобальной военно-морской силы.

Хотя на отдельных региональных ТВД, например в Восточной Азии, ситуация сравнительно быстро меняется не в пользу Америки. Но это говорит только о том, что США надо торопиться.

Третье. Наблюдаются попытки расширить инструментарий военно-силового регулирования морской торговли. Здесь уместно напомнить, как на фоне попытки обострения противостояния с Россией в Балтийском море Великобритания выдвинула концепцию легализации «каперства». Это подразумевает создание фактически «морских ЧВК» для борьбы с судоходством недружественных Западу государств.

Понятно, что за фасадом идей противостояния «теневому флоту» России стоит более глобальная идея — создать как бы формально частную «морскую полицию на хозрасчёте», которая будет способна пресекать морскую торговлю любой страны, которую Запад объявит недружественной. И объявит на основании не решений Совбеза ООН, а мнения неких коалиций государств или даже отдельных национальных правительств.

Иными словами, без всякой международной правовой процедуры.

В итоге с учётом военно-политических тенденций и приходящего понимания неизбежности поражения на Украине можно с большой долей вероятности предположить, что Запад принял решение перенести противоборство с Россией и её партнёрами именно на море.