Граждане будут работать больше, но только те, кому повезет. Минэкономразвития просит 29 миллиардов рублей на повышение производительности труда и поддержку уволенных. А это значит, что экономический рост будет оплачен не только казной (пусть и не в таких объемах, как предлагают «столыпинцы»), но и рабочими местами.
Чем выше производительность труда — тем меньше нужно работников. Все логично. Более того, Максим Орешкин и его подчиненные видят будущее практически так же, как и аналитики PwC. Они прогнозируют увеличение мирового ВВП на 15,7 триллиона долларов к 2030 году, из которых 6,6 триллиона будет обеспечено автоматизацией и активным использованием искусственного интеллекта. Правда, оставшиеся 9,1 триллиона даст «умное» потребление, спрос на персонализированные товары и услуги. И здесь PwC прежде всего указывает на медицину и управление личными финансами. О чем-то подобном недавно говорил первый вице-премьер Игорь Шувалов, который назвал следствием технологического прорыва не столько скачок структурной безработицы, сколько увеличение свободного времени, «усиление внимания к собственному развитию, рост спроса на услуги образования и здравоохранения».
Но Орешкин в своих подсчетах не рассматривает шуваловский вариант с сокращением рабочей недели и не хочет предоставлять граждан самим себе. Он хочет загодя устелить рынок труда соломками. «Мы сразу прогнозируем количество уволенных, подсчитаем расходы, и за несколько месяцев до увольнения эти люди будут проходить переобучение, им подыщут новые места», — цитируют «Ведомости» главу Минэкономразвития.
Подобную предусмотрительность главного правительственного экономического стратега нельзя не приветствовать. Но проблема в способе, которым предполагается поддерживать занятость. А именно — в налоговых преференциях для тех, кто трудоустроит увольняемых работников, и прежде всего в отсрочке взносов в социальные фонды.
Понятно, что снижение фискальной нагрузки на фонд оплаты труда — важный стимул для любого работодателя. Но как в таком случае пополнять Пенсионный фонд (ПФР) и Фонд обязательного медицинского страхования (ФОМС)?
Допустим, «дыры» в ПФР удастся ликвидировать или сократить,благодаря повышению пенсионного возраста. Хотя от этого давление на рынок труда только увеличится. Но к 2020 году станет дефицитным и ФОМС. Не получится ли так, что долгожданный экономический рост обернется окончательным демонтажем социального государства?
Строго говоря, богатство страны автоматически не подразумевает повышение благосостояния граждан, по крайней мере большинства. Другое дело, что Минэкономразвития собирается повышать производительность труда на бюджетные деньги, то есть за счет налогоплательщиков. И если на выходе вместе с ВВП не увеличиваются социальные бонусы — то предлагаемая схема лишь стилистически отличается от модернизаций-экспроприаций, которыми пестрит отечественная история.
И, наверное, иной сценарий невозможен, пока чиновники — какими бы молодыми и прогрессивными они ни были — действуют в рамках патерналистской модели. Считают, что государство должно обеспечить, направить и так далее… В итоге либо сами эти миссии оказываются невыполнимыми, либо ранее взятые властью обязательства.
Отсюда, конечно, не следует, что Минэкономразвития надо самоликвидироваться и оставить экономический сад совсем без садовника. Но не лучше ли уделять внимание новым саженцам и росткам вместо того, чтобы всячески обхаживать уже давно выросшие деревья?
Национальные чемпионы потому таковыми и называются, что в состоянии сами решать свои проблемы, в том числе, если нужно, и повышать производительность труда. Да, это, помимо всего прочего, еще и крупнейшие работодатели. И государство не может пустить их модернизацию на самотек, не озаботившись трудоустройством увольняемых сотрудников. При условии, разумеется, что в стране отсутствует полноценная система воспроизводства новых работодателей.
На желание молодежи работать исключительно в госкомпаниях не сетует только ленивый. Но иной карьерной мотивации практически невозможно появиться, когда даже частный бизнес не может считаться успешным, если он не имеет доступа к господрядам, госзакупкам и т.п.
Бюджет прямо или опосредованно остается главным драйвером экономического развития в России. Шаг влево или вправо от соответствующих денежных потоков чреват для предпринимателя если не расстрелом (благо сейчас не лихие 90-е), то банкротством.
И эта ловушка финансового патернализма — едва ли не более серьезная проблема, чем низкая производительность труда. Поскольку нерешенность первой лишь увеличивает экономические и, главное, политические издержки, связанные с решением второй.
Александр Бирман