Контрпартизанская война Турции против Рабочей партии Курдистана

Контрпартизанская война Турции против Рабочей партии Курдистана

Партизан должен себя чувствовать в народе, как рыба в воде.

Мао

Если вы не можете поймать рыбу, то осушите воду.

Турецкие военные

Неудавшийся военный переворот в Турции вызвал  в СМИ резкий всплеск интереса к турецкой армии и истории военных переворотов в этой стране. На постсоветском медиапространстве пустил корни популярный миф, согласно которому  турецкая армия является второй по силе армией среди стран-участниц НАТО. Как правило, в подтверждении этого указывают на факт большой численности вооруженных сил Турции – по состоянию на 2016 г. в действующей армии служат 410 тыс. человек, активный резерв составляет 186 тыс. человек[1]. Это серьезная сила. Но давайте не будем забывать, что в военном деле численный перевес не всегда является гарантом победы. История дает этому множество подтверждений. Однако, в пользу турецкой армии играет относительно небольшая протяженность сухопутных границ, что позволяет ей быстро сконцентрировать силы на участке боевых действий. С боевым опытом дела обстоят сложнее. 

Скажу банальность – сила армии испытывается в ходе войны. Последний раз Турция участвовала в крупном международном конфликте в  ходе Первой Мировой войны, проиграв ее по всем фронтам. После этого была Вторая Мировая война, в которой Турция фактически не участвовала, объявив войну Германии за несколько месяцев до  ее разгрома (23 февраля 1945 г.). В дальнейшем турецкие войска общей численностью 15 тыс. человек участвовали  в Корейской войне, в конфликте на Кипре в 1974 г. – но все эти войны носили локальный характер и могут дать лишь косвенные сведения о боеспособности турецкой армии в те годы[2]. 

Решающее влияние на формирование современных армий оказала Вторая Мировая война. Этот международный конфликт окончательно сдвинул весы соотношения сил в пользу тяжелой военной техники, в ущерб человеческой боевой единицы. Как было уже сказано выше, Турция не принимала участия в этой войне, что наложило огромный отпечаток на последующее развитие вооруженных сил этой страны. К концу войны  Турция не смогла создать национальный ВПК, способный самостоятельно обеспечить армию вооружением всех видов. Внешнеполитическая ориентация правящей элиты Турции на союз с США обусловил тот факт, что развитие и перевооружение турецкой армии осуществлялось за счет внешней помощи НАТО. В 1950 г. американская помощь составила 18 % от всех оборонных расходов страны, к 1958 г. эта цифра достигла 61%[3].  Это вызвало рост зависимости Турции от западных союзников, которые извне накачивали военную машину юго-восточного клинка НАТО.

Однако, отказ США подержать турецкое вторжение на Кипр в 1964 г.[4]  и дальнейшее американское эмбарго на продажу оружия Турции в 1974 г. были холодным душем, который сформировал у правящей бюрократии понимание необходимости создания собственной военной промышленности. В 1975 г.  в Турции был принят первый план по развитию вооруженных сил.  Ключевой идеей этого плана стало создание военных предприятий на территории Турции. Это стало обязательным условием для западных военных корпораций, работающих с Турцией[5].  

Турецкая армия во второй половине XX в. формировалась под сильнейшим влиянием геополитических стандартов послевоенного развития.  В блоковой системе Холодной войны Турция последовательно занимала проамериканскую позицию. В связи с этим ее армия готовилась к отражению атак вооруженных сил социалистического блока. Обострение отношений в 1960-1970-е гг. с другим членом НАТО Грецией также подтолкнуло турецкий генералитет к наращиванию численности вооруженных сил. Для противоборства с кадровой армией противника  создавались большие военные соединения, которые готовились к защите собственной территории от вторжения извне. Руководствуясь данной стратегией, турецкие военные оказались явно не готовы к затяжной сельской герилье, которая началась на юго-востоке страны в 1984 году.

В течение последних тридцати лет  вооруженные силы Турции вели ожесточенную борьбу с внутренним врагом – курдским национально-освободительным движением. В данной статье мы  подробно остановимся на конфликте турецкой армии и военных формирований РПК,  наиболее ожесточенный этап которого пришелся на 90-е годы.  Анализ этого исторического периода позволит вскрыть малоизвестные стороны стратегии и тактики турецкой армии.

В 1982 г. на своем втором съезде руководство РПК приняло решение начать  партизанскую войну против турецкого государства. В своей военной стратегии РПК опиралось на учение Мао Цзэдуна о народной войне,которое включало в себя три основных этапа: 1.Стратегическая оборона; 2. Стратегическое равновесие; 3. Стратегическая атака[6].

В начале 80-х годов Абдулла Оджалан писал: «Как известно, военная стратегия, которая должна стать достоянием нашего народа, делится на три части: стратегическая оборона, стратегическое равновесие и стратегическое наступление. Следует обратить внимание на эти три части военной стратегии и направить революционную силу народа в сторону ее понимания. Народ, в свою очередь, должен готовить себя к длительной народной войне в соответствии с этапами этой основной стратегии»[7].

Основная деятельность РПК на первом этапе заключалась в пропаганде как мирной, так и пропаганде действием – то есть, нападениями небольших отрядов на репрессивные и силовые структуры турецкого государства. На втором этапе предполагалось создание и защита освобожденных районов, которые будут находится под  неполным контролем революционных сил Северного Курдистана[8]. Третий этап – изолирование военных гарнизонов и  полномасштабное наступление против основных центров скопления боевых сил противника[9].

Анализируя борьбу курдских повстанцев в начале 90-х годов, можно констатировать, что первые два этапа были частично пройдены РПК. В своей книге Йонгерден пишет о создании РПК в начале 90-х  «полуосвобожденных зон» в Сархаде (включает часть территории Хаккяри, Вана и некоторые территории Ирака и Ирана, Гарзане (часть территорий Батмана, Сиирта, Вана, Хизана, Геваша), Ботане (часть территорий Ширнака, Хаккяри, Вана, Сиирта, Эруха и часть северного Ирака) и Амеде (часть территорий Диярбакыра, Бингеля, Генча и Муша)[10].

Партизаны РПК обладали большой мобильностью за счет дробления своих вооруженных сил на небольшие отряды численностью 5-10 человек. Для осуществления крупных операций формировался отряды по 200-300 человек.   Партизаны наносили постоянные атаки по небольшим отрядам солдат и блокпостам, не ввязываясь в большие сражения на открытой местности. Это вынудило армию сохранить  свое присутствие только в городах и больших деревнях, при этом охраняя важнейшие коммуникации. Под контроль курдских повстанцев перешли тысячи мелких деревень, от населения которых партизаны получали непрекращающийся приток новобранцев, продовольствия, разведывательной информации. Закрепившись первоначально в сельской местности, партизаны рассчитывали постоянными атаками деморализовать турецкую армию, вынудив ее отступать. В финале, по замыслу РПК, партизанская война должна  вылиться в революционное восстание, которое свергнет правящий режим в Турции[11]. 

Подобная стратегия классической сельской герильи очень успешно применялась РПК до начала 90-х г. В этот период ничего не предвещало будущий глубокий кризис курдского повстанческого движения, одной из причиной которого стали кардинальные изменения в действиях вооруженных сил Турции.  У правящей верхушки наконец-таки сформировалось адекватное представление  о степени угрозы заложенной в сопротивлении РПК – тем более, что вследствие потери центральным иракским правительством  контроля над северными территориями, там сформировался плацдарм для перемещения основных баз РПК в горы Кандиль. Это значительно усиливало РПК, позволив курдским повстанцам периодически пересекать  турецко-иракскую границу.

 Турецкая армия сделала определенные выводы из своих неудач в подавлении военной активности РПК в 80-е годы. Эти выводы нашли отражение в письме Тургута Озала Сулейману Демирелю, которое было написано турецким президентом незадолго до его смерти. План Озала предполагал радикальную смену стратегии борьбы с РПК – от обороны к наступлению.  Это означало: 1) Депортация сотен тысяч курдов из разбросанных мелких сел в большие и средние города   для создания в приграничной территории «зон безопасности»; 2) Повышение эффективности боевых действий против РПК за счет общей модернизации турецкой армии  и включения в борьбу специальных подразделений, ведущих контрпартизанскую борьбу; 3)Осуществление полного контроля над районами мелких  горных сел, которые были опорой партизан в Турции; 4) Ведение усиленной пропаганды, настраивающей местное население в пользу турецких властей[12]. Озал предлагал отказаться от приспособления к традиционному социальному порядку юго-востока (множество разбросанных мелких сел), и взяться за качественное преобразование сельского пространства (искусство созданные центральные деревни), что обеспечивало изоляцию РПК от своей социальной базы.  Подобная стратегия применялась британской армией в борьбе против малайских партизан в начале 50-х годов XX века. Колониальная администрация создала целую сеть т.н. «новых деревень», куда переселила 400 тыс. китайских крестьян[13]. «Новые деревни» в сущности, были трудовыми лагерями, которые находились на удаленном расстоянии от партизанских баз. Это очень сильно осложняло действия партизан, которые постоянно преследовались отрядами «охотников» и местной полицией. Национальная разобщенность  между  китайской и малайской общинами, а также гибкая стратегия британцев нанесли огромный урон партизанскому движению Коммунистической партии Малайи, от которого она так и не смогла оправиться.  Конфликт в Малайе считается одним из немногих успешных примеров применения контрпартизанской стратегии против сельской герильи. Опыт британской армии  изучается военными специалистами во многих западных странах,и вполне возможно, что малайским примером были вдохновлены и турецкие генералы.

Важным звеном в создании «нового юго-востока»  является «Проект Юго-Восточная Анатолия», к реализации которого турецкие власти приступили еще в 1976 г. Этот амбициозный проект предусматривал строительство в вышеуказанном регионе 22 плотин, 19 крупных электростанций,  что дало было возможность улучшить ирригацию и обеспечило страну необходимой электроэнергией[14]. Однако, как считают многие специалисты, озвученные турецкими правительством цели создания ПЮВА имеют скорее сопутствующий характер, основанная цель – изменить географический ландшафт курдского юго-востока.  Многие курдские села уже затоплены в ходе строительства плотин имени Ататюрка, Биреджик, Каракайя. Под водой также оказалась часть античного города Земна,   основанного в долине Евфрата около 300 г. до н.э., а также уникальное ранненеолитическое поселение Невали-Чори[15].  Всего же по подсчетам специалистов, затопленными оказались 72 крупных культурно-исторических памятника[16]. Как отмечает исследователь Н. Мосаки: «Программа  «модернизации,  повышения уровня жизни населения и создания новых рабочих мест  на  Юго-Востоке»  нацелена  на  изменение  социально-экономической  структуры  курдского  общества,  социально-географического  ландшафта  Курдистана,  стимулирование неблагоприятных  для  «плодородного  Курдистана»  миграционных  процессов  и  геоэкономическую  изоляцию  и  маргинализацию  крайней  горной  юго-восточной  части  Турецкого Курдистана…»[17].

Новая стратегия борьбы против РПК предполагала изменение   громоздкой структуру армии, которая была заточена на противостояние с армией другого государства. Вместо дивизионного принципа формирования сухопутных войск была введена более гибкая бригадная система. Упразднение дивизионного звена повышало мобильность и маневренность вооруженных сил, сокращая время реагирования на действия противника и  развертывания собственных сил.  Бригада  получила большую возможность  к действиям на самостоятельном тактическом направлении.

Структура турецкой армии до реорганизации 1992 г. и после выглядела следующим образом[18] :

1.Одна танковая бригада состоит из шести батальонов: двух танковых, двух механизированных и двух артиллерийских.

2.Одна механизированная бригада состоит из четырех батальонов: двух механизированных, одного танкового и одного артиллерийского (+ эскадрон разведки)

3.Одна бригада спецназа состоит четырех батальонов: трех батальона спецназа и одного артиллерийского.

4. В статистику не включается президентская гвардию (одна бригада), пограничники (пять бригад), силы береговой обороны (одна бригада) и морской пехоты (одна бригада). Подсчитывались  только сухопутные войска.

Более того – с целью обучения  контрпартизанской борьбе турецкие генералы обратились к изучению трудов Мао Цзэдуна, Альберта Байо, Карлоса Маригеллы, и проанализировали отчеты турецких военных, которые подавляли восстания курдов в 1930-е годы. Также, по некоторым данным, в турецкой армии действовали американские инструкторы, прошедшие Вьетнам[19].

С 1991 г. руководство турецкой армией была взяло на вооружение качественно новую стратегию – стратегию полевого доминирования. Она задумывалась как новый эффективный способ борьбы против партизан в условиях ассиметричной войны. Старая стратегия турецкой армии основалась на принципах стратегической территориальной обороны. Она сводилась к контролю с помощью гарнизонов за наиболее крупными населенными пунктами и коммуникациями. За нападением партизан на определенный объект, следовала зачистка территории, на которой действовали партизаны, и дальнейшее возвращение в казармы. Данная стратегия не решала проблемы, сводя эффективность военных операций к минимуму. Сотни небольших деревень, в которых турецкие солдаты появлялись только в ходе карательной операции, находились под полным контролем партизан.   Турецкий генерал Осман Памукойлу заявил, что «гарнизоны не  обеспечивали должной защиты, напротив – служили хорошей мишенью для противника»[20].  

Взамен этого предлагалось перейти к тактике постепенного выдавливания партизан, закрепляя военный контроль на зачищенной территории.  По словам исследователя Зухала Хамдана, доктрина полевого доминирования была направлена на создание нового пространства для тотальной войны против РПК[21]. Военное командование Турции разделило территорию курдских провинций на несколько зон ответственности, на которых усиленные патрули производили постоянное патрулирование территории. Таким образом армия вышла из казарм и стала активно прибегать к действиям в тылу противника. Были сформированы специальные контрпартизанские подразделения, устраивающие засады против отрядов РПК и действующие ночью[22].   

Применение новой стратегии включала в себя резкое увеличение количества турецких войск задействованных против повстанцев – с 185 тыс. до 360 тыс. человек (из них 140-150 тыс. человек принадлежало к сухопутной армии, 10 тыс. к ВВС, 40-50 тыс. к жандармерии, 40 тыс. к турецкой полиции, 68 тыс. сельских стражей)[23]. Устранение  потенциального противника в лице Советского Союза, позволило Турции сконцентрировать значительные военные силы на уничтожении РПК.  Приоритет угрозы «курдского сепаратизма»  в начале 90-х г. был признан турецкими властями  даже перед традиционным противником в лице Греции.  Свидетельством чего стал упор на модернизацию 2-й армии, базировавшейся на юго-востоке страны, ранее большее внимание уделялось  1-й армии, развернутой во Фракии[24].

Важной составляющей новой стратегии стало выдвижение на первый план специальных контрпартизанских подразделений (бригады  спецназа Болу и Кайсери , специальные силы жандармерии) которые были на порядок лучше обучены и вооружены нежели части жандармерии, на которые ранее возлагалась большая роль в борьбе с РПК. 

Сжигание курдских деревень первоначально трактовалось турецкой армией как акт мести населению за помощь партизанам. Но с начала 90-х сжигание деревень и прилегающих к ним лесов стали сознательною частью новой военной стратегии. Таким образом турецкие власти стремились уничтожить социальную базу курдского революционного движения и благоприятный для герильи природный ландшафт. В 1994 г. эта политика вызвала возмущение у турецкой общественности, и материалы о преступных действиях турецких военных были опубликованы в СМИ. Власти всячески препятствовали попыткам журналистов и ученых выяснить урон, нанесенный юго-восточному региону. В связи с этим точные данные отсутствуют[25]. Из коллективной статьи в журнале «Геофорум», со ссылкой на хорошо информированного турецкого политика, известно, что за период военных операций только в одном в иле Тунджели было уничтожено 25% всех лесов[26].

Еще раньше, в 1985 г. турецкое правительство пошло на создание курдского ополчения («сельские стражи»), которое должно была участвовать в операциях против РПК. Правительство стремилось вести войну против курдов руками самих курдов. С 1987 г. отряды сельской стражи стали активно действовать под надзором турецкой жандармерии. Но эффективность деятельности курдских коллаборационистов была крайне низкой – в связи с успешными действиями партизан и отсутствием популярности сельской стражи у курдского населения. Зачастую указанные отряды занимались простым грабежом сельского населения. К 1988 г. в боях с РПК сельские стражи потеряли одну тысяч человек убитыми, несколько сотен ее бойцов и вовсе перешло на сторону партизан[27]. Общая же численность сельской стражи в 1987 г. составляла около пяти тысяч человек, в 1995 г. ее число выросло до 65 тысяч, а  в 2003 г. она включала 59 тысяч человек[28]. «Мы ставили людей перед выбором, – рассказывал о своих действиях журналисту Готфриду Штему бывший лейтенант турецкой армии Йенер Солю, – либо они действуют как сельская стража, либо они будут переселены в другие провинции. Вечером мы инсценировали столкновение с партизанами, стреляли по окнам, а также направляли тяжелые орудия на деревню. Поскольку люди зависели от своего урожая и домашней скотины, мы опустошали их поля и убивали их скот. Если это не помогало, мы окружали деревню и посылали в нее контпартизанские отряды. Они допрашивали людей и убивали некоторых из них. Иногда мы ради развлечения поджигали их дома огнеметами или противотанковыми ружьями, или могли просто оставить вокруг неразряженные гранаты»[29].

С началом проведения армией активных военных операций на юго-востоке РПК все больше обращает свой взор на ил Тунджели, стараясь создать на его территории сильный очаг партизанского сопротивления. Большинство населения данного региона составляла этническая группа заза, исповедующая алавизм. Данная этническая группа имеет тесные связи с курдским этносом. В 30-е годы территория ила Тунджели была частью вилайета Дерсим. Здесь в 1937 г. разгорелось крупное курдское восстание. После жестоко подавления восставших курдов правительство решило разделить вилайет Дерсим, чтобы стереть всякую историческую память о восстании. Одним из его осколков и стал ил Тунджели.

В 90-е годы в Тунджели армия устроила настоящую зачистку. Она взяла под строжайший контроль продажу любой провизии и лекарств. По подсчетам исследователей[30], в период военной операции 1994 г. турецкой армией  было депортировано и сожжено 137 сел, что составило 34% от общего числа. В период с 1990 до 2000 гг. общее население ила сократилось на 30%, сельское население на 53%! Площадь возделываемых сельскохозяйственных культур в промежутке 1990–1995 гг. уменьшилась на 25%. В тот же период количество скота сократилось в среднем на 59%. В промежутке с 1991 до 1999 гг. на юго-востоке Турции было сожжено и эвакуировано более 3 тыс. курдских сел! Эта была четверть от общего числа  сел (12 373) на юго-востоке Турции[31]. Пик приходится на два года: в 1993 г. – 874 сел, в 1994 г. – 1531[32].  Вот  воспоминание одного из жителей сожженной курдской деревни : «В 1993 г. когда мне было около восьми лет,  военные сказали нам, что они пришли уничтожить наши дома. Я видел как военные вытащили из нашего дома мебель и сожгли ее. Моя мама увидела солдат с моим школьным рюкзаком  и просила их не поджигать его. Они сожгли его вместе с моими школьными учебниками. Когда военные уходили, они убили наших животных и разрушили несколько домов. Нам нужно было найти безопасное укрытие, и так мы остались в лагере возле деревни»[33].

Количество сожженных и перемещенных деревень на юго-востоке Турции[34]:

Турецкое государство в эти годы было нацелено на перемещение курдов из малых деревень в города и большие деревни в пределах юго-востока.  Это была своего рода насильственная урбанизация, нацеленная на уничтожение инфраструктуры РПК и введение полного контроля за населением. В начале 90-х г. свыше 55 % курдов  проживало в сельской местности, в конце десятилетия – меньше 45 %[35]. Население Диярбакыра за эти годы увеличилось на 38 %, что явно не соответствовала суммарному коэффициенту  рождаемости, который снизился в Турции до 2,43[36].  Общие цифры по количеству перемещенных лиц в 90-е годы сильно колеблются: от официальных 385 тыс. человек до 3-4 миллионов   человек по оценке правозащитников[37].   При этом стоит отметить, что рост городского населения был вызван военно-административными причинами, он не сопровождался соответствующим подъемом промышленности.  Города просто наполнялись курдскими крестьянами,  которые не могли найти себе работу и были вынуждены как-то выживать.  Такая искусственность урбанизации определила его достаточно не прочный характер – в начале 2000-х г. многие переселенцы при первой возможности стали  возвращаться в сельскую местность, поскольку собственное хозяйство давало какой-то минимальный достаток. Оставшиеся в городах курды-переселенцы населяли компактные бедняцкие кварталы, которые являлись благоприятной социальной средой для усвоения идей РПК. 

Помимо действий спецназа и сельских стражей, турецкое командование начало проводить масштабные общевойсковые операции с вторжением на иракскую территорию. Осенью 1992 г. турецкие войска начали крупную операцию против РПК.  Осеннему наступлению  предшествовала серьезная международная подготовка. Турция последовательно отсекала от РПК всех союзников – в первую очередь, Сирию и Северный Ирак. В этом правящие круги Турции значительно преуспели. Кланово-племенная верхушка ДПК всегда опасалась роста влияния РПК. По причине этого Барзани пошел на сотрудничество с Анкарой в деле борьбы против РПК. Анкара заручилась согласием Барзани на строительстве 65 фортов на протяжении 300 км турецко-иракской границы. Отряды пешмерга, находящиеся в этих фотах, должны были уничтожать отходящие отряды РПК.  Реализации данного плана помешала борьба за власть между ДПК и ПСК, в ходе которой РПК успешно смогла выйти из политического и военного окружения[38]. Также есть неподтвержденная версия того, что около 20 тыс. пешмерга из Ирака воевала против РПК в ходе осеннего наступления 1992 г.[39]

Одна из крупнейших операций за всю историю конфликта началась 23 октября 1992 г. Ее целью, по сообщению СМИ, было уничтожение второго по величине лагеря РПК – «Хаффтанин». В нем находилось около 4 тыс. партизан. Армией были атакованы курдские города Ширнак (18 августа), Варто (7 октября), Джизре (18 октября), Чукурджу (28 августа), Кулп (4 октября), Хани (3 ноября). Силы турецкой армии составили 50 тыс. человек. В этот период РПК понесла значительные потери, точных цифр нет, но турецкая сторона озвучила, что было убито 1056 и ранены 1000 боевиков[40]. Курдские СМИ огласили следующее число – 150 убитых и 200 раненых[41]. Но основных своих задач армия все же не достигла.

В ситуации усиливающегося противостояния с турецкой армией, в марте 1993 г. РПК впервые идет на объявление одностороннего перемирия[42]. Среди условий перемирия партизаны потребовали выполнение следующих требований:

«а) немедленное прекращение турецких военных операций;
б) упразднение региональной системы губернаторств;
в) конституционное признание курдской идентичности;
г) создание благоприятных условий для возвращения депортированных курдов в Северный Курдистан;
д) компенсация за потерю имущества»[43].

«Государство не ведет переговоры с бандитами»[44],–
 таков был ответ министра внутренних дел Турции Исмет Сезгин по вопросу переговоров с РПК.

Несмотря на ряд тактических успехов, в стратегическом плане итог большинства мирных инициатив был сугубо отрицателен для РПК, т.к. перемирие турецкими властями воспринималось как признак слабости курдских повстанцев и вызывало наращивание  воинских сил, задействованных в борьбе с курдами.

Курдское издание «KURD-A», опираясь на данные газеты «Ozgur Ulke», доклады турецкой правозащитной ассоциации «IH», опубликовала 15 января 1995 г. статистику погибших с начала военного противостояния. Общее число жертв составило: 35–37 тыс. человек. В общей сложности произошло 11 тыс. вооруженных столкновений. В этих боях около 26 тысяч турецких солдат и других сотрудников сил безопасности были убиты, РПК потеряло 3 500 человек. Жертвы среди мирного курдского населения исчисляются в 5-7 тыс. человек[45].

Весной 1995 г., стремясь уничтожить базы РПК в Ираке, Анкара решилась на проведение самой крупной военной операции за пределами страны с 1974 г. Операция под кодовым названием «Сталь» состояла из двух этапов[46]. Первоначально крупные военные подразделения турецкой армии (35 тыс. человек) при поддержке ВВС и бронетанковой техники, планировали вытеснить курдских повстанцев с территории Турции, а затем глубоким рейдом на территорию Ирака уничтожить основные базы РПК в горах Загроса. Операция «Сталь» стартовала в начале марта, и 20 марта турецкие войска перешли иракскую границу, ведя преследование отступающих партизан. Министр обороны Гюлахан заявлял о том, что турецким войскам удалось уничтожить 12 лагерей РПК, ликвидировав 555 повстанцев, и потеряв при этом 61 солдата [47]. Но вскоре европейские СМИ усомнились в правдивости этих данных, получив сообщения о волне террора, развязанного турецкой армией против мирного населения курдских сел. Белый дом, несмотря на первоначальную поддержку военной акции Анкары, все обеспокоенней воспринимал новости из Северного Ирака. Американским правящим кругам была невыгодна потеря такого важного союзника как ДПК, т.к. США рассчитывали на эффективное использование иракских курдов в свержении режима Саддама Хусейна. В конце апреля 1995 г. состоялись переговоры между президентом Клинтоном и турецким премьер-министром Тансу Чиллер. В ходе переговоров Клинтон настаивал на прекращении боевых действий турецкой армии на Севере Ирака и выводе оттуда войск Турции. Проглотив обиду, Анкаре пришлось выполнить требования Клинтона.

Таким образом, операция «Сталь» не достигла своих главных задач. Основные боевые силы РПК передислоцировались на базы в Северном Ираке, сохранив свои боевые лагеря и налаженную инфраструктуру. Это нашло подтверждение в следующие месяцы, когда курдские повстанцы провели успешные вооруженные акции в илах Хаккяри, Ване, Тунджели[48].

Однако, провал операции «Сталь» не сподвигнул турецкое руководство на какую-либо качественную смену стратегии в курдском вопросе. Приоритетным оставалось силовое решение. Это подтвердилось в последующих военных операциях Анкары против РПК на территории Ирака. В их подготовке Турция всячески старалась заручиться поддержкой Масуда Барзани, претендовавшего на лидерство в курдском движении. 14 мая 1997 г. турецкая армия численностью 80 тыс., при использовании тяжелой техники и авиации, повторно вторглась на территорию Северного Ирака. Эта операция получила название «Молот», а официальным поводом для атаки стал призыв ДПК о помощи в борьбе против РПК. Однако весенняя кампания 1997 г. очередной раз не принесла Турции ощутимых результатов. Углубляясь в территорию Ирака, турецкая армия несла потери, но не смогла уничтожить боевой потенциал РПК. В начале июля того же года Анкара начала отвод своих войск из Ирака. А уже 3 июля отряд курдских партизан атаковал крупнейший оружейный завод в Кырыккале вблизи Анкары[49].

В сентябре 1997 г. турецкая армия (по разным оценкам, от 30 тыс. до 50 тыс. человек)[50] снова вторглась на территорию Ирака, проведя рейд глубиной 200 км. Этот рейд, как и предыдущий, не принес турецкой армии победы. Специфика боевых действий за 1997 г. состояла в том, что турецкое военное командование решило нанести внезапный удар по зимним базам РПК. Для этого в начале декабря 20 тыс. турецких солдат пересекли границу Ирака, и при содействии сил ДПК (8 тыс. человек)[51], стали преследовать курдских повстанцев. Но в зимний период ведение боевых действий в горах было сильно осложнено погодными условиями, поэтому операция завершилась в короткий срок, не нанеся РПК ощутимых потерь.

Боевую мощь и силу Рабочей партии Курдистана в этот период хорошо отражает тот факт, что партия могла успешно воевать на два фронта – как против турецких вооруженных сил, так и военных формирований ДПК. Результаты операции 1997 г. в очередной раз разошлись с планами по уничтожению инфраструктуры  курдских повстанцев на Севере Ирака, ставя политическое руководство Турции в крайне трудное положение[52]. По информации РПК, в 1997 г. произошло более 2000 столкновений с турецкими военными и ДПК в Северном Ираке. В них было убито 2759 турецких солдат и 2713 курдов-соглашателей (в том числе 597 членов сельской стражи), около 1000 партизан погибли со стороны РПК[53]. Еще ранее в 1995 г. в обращении к ООН РПК заявила о соблюдении со своей стороны Женевской конвенции о защите гражданского населения во время войны. В качестве законных целей своих атак РПК выделила следующие категории лиц: а) члены вооруженных сил Турции; б) члены турецких контрпартизанских сил; с) члены турецкой разведывательной службы (MIT); г) члены турецкой жандармерии; е) сельские стражи[54].

Захваченные партизанами турецкие солдаты считались военнопленными –  и соответственно,  к ним применялись нормы международного права. РПК справедливо требовала признание себя воюющей стороной и соблюдений всех правил в отношении пленных партизан. Но данное требование, разумеется, не получило поддержки ни в Европе, ни в Турции.

По оценки К. Вертяева, к началу 1998 г. численность бойцов РПК составила от 18 до 20 тыс. человек. Из них 5–6 тыс. находились в Турции, около 2,5 тыс. – в Ираке, 100 – в Иране, 400 – в Сирии. Йонгерден дает примерно ту же цифру – 15-20 тыс. бойцов[55].

24 апреля 1998 г. турецкая армия начала крупную операцию против курдских повстанцев под кодовым названием «Мурат». Она развернулась в вилайетах Бигель, Муш, Битлис и Диярбакыр, на общей площади 16 тыс. квадратных километров. В операции принимало участие около 40 тыс. солдат[56] 3-й полевой армии при поддержке истребительно-бомбардировочной авиации 2-го тактического авиационного командования и вертолетов огневой поддержки. Общее руководство операцией осуществлял генерал Нахит Шеногул. По сообщению турецких военных, курдские повстанцы потеряли пленными и убитыми свыше ста человек[57], а Турция – убитыми 10 солдат[58]. Военная операция завершилась к 16 мая. Важно отметить, что она сопровождалась насильственной эвакуацией курдских сел для создания т.н. «зон безопасности»[59].

Применение стратегии полевого доминирования, наращивание Турцией боевого контингента и военные рейды на территорию Курдской автономии в Ираке позволили Анкаре перехватить инициативу в противостоянии с РПК. Партизаны стали все глубже проникать на территорию Ирака, пытаясь создать боевые лагеря в регионе, свободном от действий турецкой армии. Все сильнее на ход войны влиял экономический и военный потенциал Турции в изменившейся международной ситуации 90-х годов. Это предопределило ослабление политических позиций РПК в конце XX в., поставив организацию в очень сложное положение. Если к началу 90-х годов партизанам удалось создать несколько освобожденных районов, взяв под временный контроль ряд городов (Джизре, Нусайбин, Лидже, Кулп[60]), то к концу десятилетия эти позиции были утрачены.  

Если вспомнить известное выражение Мао: «Партизан должен себя чувствовать в народе, как рыба в воде»[61].  Турецкая армия стремилась создать вокруг РПК безводную пустыню. Преследуя эту цель, турецкие власти в 90-е продолжили проводить масштабные депортации курдов в т.н. центральнее деревни и города,  сжигание лесов. Однако, в отличие от 80-х г., данные действия были частью выверенной стратегии.  Вместе с этим, президент Турции Озал пошел на ограниченную легализацию курдского языка в быту и разрешил прослушивание курдской музыки[62], что было первыми шагами создания узкого легального поля для выражения курдской идентичность.  Тургута Озала принято изображать демократом, который первый из турецких политиков пошел на встречу курдам[63] – однако, в действительности, именно при Озале была запущена кампания по массовому принудительному переселению курдского населения, были сожжены и уничтожены тысячи сел и деревень.  Т. Озал последовательно продолжал националистическую линию турецкого государства, но делал это более гибкими методами, нежели его предшественниками.  Активизация военных действий против РПК после смерти Озала во многом объясняется тем, что в период с 1991 по 1993 г. турецкая армия перестраивалась и  не могла быть полностью включена в войну.

Судя по всему, руководство РПК не смогло быстро осознать кардинальных изменений в стратегии турецкой армии, что повлекло за собой ряд серьезных ошибок. Шаги по созданию освобожденных зон и их защита были эффективны ровно до того момента, пока армия воевала позиционно.  Когда же армия начала применять против партизан партизанские методы борьбы,  освобожденные зоны стали сжиматься, что сильно подорвало позиции РПК. Спасительным плацдармом для партии в эти годы стали горы Кандиль.

Причины, которые помешали РПК полностью реализовать свой потенциал в 90-е гг., на наш взгляд, лежали, прежде всего, в военно-политической плоскости. В первую очередь – это усиление активности и трансформация стратегии турецкой армии в борьбе с курдскими партизанами. Турецкие власти, наконец-таки, в полной мере осознали, какая мощная политическая сила им противостоит. На основе изучения исторического опыта контрпатизанской войны турецкими военными была использована качественно новая стратегия полевого доминирования, позволившая значительно подорвать социальную инфраструктуру курдского движения. На протяжении всего последнего десятилетия XX в. мы можем наблюдать периодические (почти ежегодные) глубокие рейды турецкой армии (50–100 тыс. чел.) на территорию Северного Ирака, что значительно ослабляло силы РПК. При всей своей организованности и массовой поддержке курдов очевидно, что РПК уступала армии и материальным ресурсам Турции, за спиной которой стоял весь блок НАТО.

Вместе с тем, несмотря на определенные успехи в борьбе с курдскими повстанцами турецкая армия не смогла решить ключевые задачи  – закрыть турецко-иракскую границу и уничтожить базы РПК в Кандиле. Прозрачность границы позволяло  боевым отрядам РПК при начале армией военной операции уходить в глубь иракской территории, а после ее окончания снова возвращаться. Вторжение на сопредельную территорию независимого государства грозило Турции серьезным международным давлением, поэтому каждый раз она была вынуждена отступать, не добившись окончательно успеха.

На сегодняшний день война турецкой армии с Рабочей партией Курдистана зашла в военно-политический тупик.  Основные возможности  стратегии полевого доминирования оказались исчерпанными,  партизаны сохранили  свой плацдарм на севере Ирака и продолжают проникать и действовать на территории Турции.  Восстания в курдских городах Турции в 2015 г. продемонстрировали  крах  надежд турецких властей на создание лояльных городов взамен мятежных деревень[64].  Быстро растущие курдские города стали новыми центрами курдского сопротивления, что обеспечило кадровой приток новобранцев в РПК.  Эти люди – поколение детей 90-х г., испытавшее на себе принудительную депортацию и уничтожение родных деревень.  В августе 2015 г. народные советы в ряде курдских городов объявили о свой автономии в составе Турции. Ответом турецкого государства стало начало карательной операции против курдов. В ходе военной операции турецких военных осенью 2015 г. в курдских городах возникли вооруженные отряды самообороны (YPS), которые начали вести городскую герилью против армии.  Эрдоган и армейская верхушка оказались в полном тупике – любое их действие сделает ситуацию еще хуже.

Очень слабо верится, что ослабленная чистками турецкая армия сможет выдвинуть новую стратегию войны с РПК –  в то время как РПК получила возможность вернуть себе утраченные позиции в 90-е г.  Прогнозируя развитие ситуации, стоит предположить, что в ближайшие годы мы станем свидетелями резкого обострения войны на юго-востоке Турции, которое может вылиться в качественный перелом политической ситуации в данном регионе.