Ливийский кейс

Ливийский кейс

Прошедшая в Берлине конференция по Ливии стала маленьким шагом по выводу этой страны из состояния гражданской войны. И большим шагом для России, а также для всей мировой дипломатии, получившей шанс на вывод международных отношений из состояния перманентного конфликта.

19 января в Берлине прошла грандиозная международная конференция по ливийским делам. В ней приняли участие более десятка глав государств (включая президента России Владимира Путина), а также основные ливийские конфликтующие стороны — глава Ливийской национальной армии Халифа Хафтар и председатель ливийского правительства национального согласия Фаиз Саррадж. По итогам переговоров уважаемых лидеров был принят максимально общий итоговый документ, состоящий из более чем полусотни пунктов. 

В них участники высказались за режим прекращения огня (не перемирия, а именно прекращения огня — разные вещи) и создали специальную мониторинговую миссию из представителей сторон конфликта, которая будет следить за соблюдением этого режима. Кроме того, они призвали стороны развести войска по местам изначальной дислокации (что стороны, конечно же, выполнять не станут).

Участники конференции также договорились не поставлять оружие воюющим сторонам. Вполне логичное решение, если учитывать, что (несмотря на колоссальные запасы оружия при Каддафи) Саррадж и Хафтар воюют во многом благодаря средствам, полученным от внешних спонсоров.

В понимании авторов резолюции успешное выполнение оружейных пунктов поможет сторонам конфликта свернуть с военного пути на политический — при помощи внешних посредников начать диалог и перейти к созданию общеливийских структур безопасности. Что, в свою очередь, позволит начать диалог об экономическом восстановлении страны (где уже почти десять лет бушует гражданская война) и улучшении гуманитарной ситуации.

Значительная часть экспертов не вдохновилась этим итоговым документом: по их мнению, берлинская встреча, как ранее и московская, закончилась провалом. Но это не так. Провалом конференцию назовут лишь те, кто ждал от неё грандиозного успеха и лобызаний Сарраджа с Хафтаром (которые до этого, вообще-то, отказывались даже за одним столом сидеть).

Успеха и не могло быть, как и каких-то быстрых решений. Ливия — это всё-таки не Сирия. Там нет одной силы, чья международная легитимность на порядки превышала бы другую. Там куда менее развиты принципы государственности: население действует исходя даже не из этнической или конфессиональной, а из банальной племенной логики. Логики, которая после свержения Каддафи не только стала доминирующей в стране, но и, по сути, превратилась в серьёзное препятствие для восстановления государственности.

Поэтому у тех, кто желает навести порядок в Ливии, было два варианта действий. Первый — привести там к власти автократа. Как абсолютно верно отмечает президент Института Ближнего Востока Евгений Сатановский, «перемирие невозможно, пока кто-нибудь в Ливии не станет новым Каддафи». Человеком, который силой подавит все племенные хотелки, прекратит центробежные тенденции в стране (порождаемые прежде всего этими хотелками) и наведёт порядок в Ливии. Понятно, что, если выбирать между сидящим на племенных/религиозных штыках Сарраджем и командующим армией Хафтаром, шансов на «каддафизацию» больше у последнего. Однако целый ряд стран (Турция, Алжир, Италия) против кандидатуры командующего.

Поэтому остаётся второй вариант — вести переговоры и сближать стороны ливийского конфликта на таких вот конференциях. Рассчитывая на, выражаясь словами Сергея Лаврова, «маленькие шаги вперёд». И в Берлине этот шаг был сделан.

Сарраджа и Хафтара свели вместе и добились от них согласия на прекращение огня. Под общими принципами урегулирования подписались все более-менее серьёзные игроки, задействованные в ливийском процессе.

Однако то, что для Ливии стало шагом вперёд, для России стало весьма серьёзным успехом. Ведь для Москвы ливийский кейс — одновременно карта, а также маленький и большой полигон.

Ливийская карта (то есть активное участие России в ливийских делах, опирающееся на уникальное дипломатическое положение Москвы и её авторитет на Ближнем Востоке) будет активно выкладываться Кремлём в дипломатическом пасьянсе или покере с западными и восточными партнёрами.

Все эти партнёры заинтересованы в том, чтобы Россия была на их стороне.

Турция, которая (в случае неудачи мирных переговоров) обречена на весьма рискованную интервенцию в Ливию и которая готова в обмен на российскую помощь пойти на уступки по вопросу сирийского Идлиба.

Европа, для которой обострение ливийской гражданской войны грозит уменьшением притока ливийской нефти с одновременным увеличением беженцев и которая в обмен на российскую помощь готова будет подвинуться в вопросах санкций и Украины.

Египет и стоящие за ним страны Залива, не желающие перехода Ливии под власть протурецких сил и, соответственно, готовые компенсировать России её хлопоты в деле поддержки Халифы Хафтара, а также максимизации полномочий Хафтара в рамках будущего коалиционного правительства.

В то же время тактические ливийские размены — это своего рода программа-минимум. Оптимальным для России было бы использовать Ливию как этакий полигон для решения локальных и глобальных задач.

Локальной задачей является отработка взаимодействия с важным российским попутчиком — Турцией. Эрдогановская Турция является для России весьма перспективным партнёром — как экономическим, так и политическим. Но есть и вопросы, по которым российские и турецкие интересы расходятся, чем активно пытаются воспользоваться внешние (в том числе и заокеанские) игроки. И в Ливии Москва с Анкарой (выдвинувшие совместную инициативу по перемирию, разделившие обязанности по убеждению противоборствующих сторон примириться) работают фактически во второй после Сирии экспериментальной связке. Учатся доверять друг другу, обходить и/или решать сложные вопросы в дискуссионном, а не конфронтационном ключе.

Глобальной же функцией ливийского полигона является отработка жизни и взаимодействия стран в условиях многополярного мира. Пустые реплики прибывшего на конференцию госсекретаря США Майка Помпео из серии «ливийцы сами должны определять своё будущее», высмеянные Марией Захаровой, являются показательными: они демонстрируют, что США самоустраняются от управления мировыми процессами. В то же время в Ливии (в отличие от «камерной» Сирии) пересекаются интересы значительного числа уважаемых держав: России, США, Германии, Италии, Франции, Турции, Египта, Саудовской Аравии, отчасти Китая. Поэтому страна является, по сути, местом, где участники учатся договариваться самостоятельно друг с другом. Причём учатся сравнительно безопасно — провал переговоров, конечно, будет болезненным, но не так чтобы уж критичным (в отличие, например, от ситуации вокруг иранской ядерной сделки или сокращения стратегических наступательных вооружений). И если они всё-таки научатся, то мир станет гораздо более стабильным и таких трагедий, как разрушение ливийской государственности в 2011 году (негативные последствия которого ощутил не только ливийский народ, но и сами внешние разрушители), можно будет избежать.