Кадры решают все

22.09.2017 19:22

Кадры решают все

4 мая 1935 года И.В. Сталин произнес речь перед выпускниками военных академий. Свое выступление он подытожил фразой: «надо понимать, что при нынешних условиях кадры решают все».

С той поры это выражение стало довольно известным, если не сказать тиражированным. При первом приближении смысл его довольно ясен и не нуждается в толковании: есть грамотные специалисты – есть результат, нет грамотных специалистов – нет результата.

Между тем в любой популярности, будь то культурной или лингвистической, за внешней простотой спрятан глубокий смысл. Именно он обладает потенциалом притяжения, делая из обычной, на первый взгляд, декларации хорошо узнаваемую цитату.

Попробуем разобраться, что же скрывается за сталинскими словами.

Прежде всего, в рассматриваемой речи заложены два принципиальных сообщения. Первое (имеет характер вводно-идеологической преамбулы) заключатся в том, что развитие собственной технологической базы является гарантом независимости СССР от империалистических держав. Второе (несет в себе кульминационную нагрузку) критикует перегибы в деле модернизации страны, показывает важность заботливого отношения советского руководства к «малым» и «большим» работникам. 

Конечно, специфические коннотации, которые сегодня вызывает период сталинского правления, могут низвести приведенные лозунги до уровня гротеска. Дескать, И.В. Сталин целенаправленно раздувал репрессивную компанию, варварски насаждал социалистические методы хозяйствования, а потом, когда наружу стали прорываться все изъяны генерального замысла, «вдруг» вспомнил о простом человеке, «своевременно» выступил с защитной речью, в которой свалил неудачи и просчеты на рядовых администраторов.

Отдавая должное виртуозной технике, с которой И.В. Сталин проводил в жизнь свои политические решения, в данном случае позволим себе не ограничиваться примитивной отсылкой к психологии «тоталитарного диктатора», а взглянем на проблему широко, для чего рассмотрим ее в контексте общественно-исторической обусловленности.

Обстановка, в которой произносилась речь, для молодого советского государства была крайне непростой. По большому счету, в 30-е гг. ХХ в. решалась его дальнейшая судьба: либо оно сделает рывок в новый экономический уклад, либо, не справившись с трудным вызовом, станет придатком западного мира. Руководство СССР смогло вывести страну на траекторию независимости и самодостаточности, хотя столкнулось при этом со многими теоретическими проблемам и практическими трудностями.

Всем известно, что коллективизацию деревни, механизацию сельского хозяйства, возведение крупных объектов индустрии СССР начал в роли догоняющего. На исходе 20-х гг. ХХ в. наша страна оставалась аграрной, была разорена Гражданской войной и к тому же пребывала в политической изоляции. Отсюда низкий уровень разделения труда, финансовый голод и отсутствие своей технологической базы. Дополнительным обременением стало сопротивление населения, которое выросло в условиях рынка, и потому в своей основе отвергало переход на новые производственные отношения.

Почему же при столь драматических обстоятельствах на первый план вдруг выходят кадры? Почему же во время, когда индивидуальное растворялось в общем, И.В. Сталиным делается акцент на отдельно взятой личности (хотя бы в части присущих ей профессиональных умений и навыков)?

Полагаю, что причина имеет социально-историческое измерение.

Как известно, всякое общество стремится к самоорганизации. На высокой ступени его развития данной цели служат институты. Они представляют собой совокупность норм и правил поведения в определенной сфере человеческой деятельности. Внешнему проявлению институтов соответствуют не только определенные конвенции, но и группы людей, которых объединяют общие задачи. Такого рода кластеры имеют большое значение. Кристаллизуясь внутри общества, в своей совокупности они составляют систему так называемых сдержек и противовесов: институты страхуют от дисбалансов, облегчают проведение управленческих решений, отвечают за взаимосвязь между социальными прослойками и правящей верхушкой.

Перечисленные факторы обусловливают, с одной стороны, полихромность и многовекторность политических процессов (победа одной партии не означает физического уничтожения другой партии – другая партия просто переходит в оппозицию до следующего раунда политической борьбы); с другой стороны, гарантируют слаженность социальной системы, ее устойчивость к историческим катаклизмам.

Этим объясняется, почему, например, виды, которые имели некоторые российские политики на Дональда Трампа, на деле оказались вызванными эффектом завышенных ожиданий. Дональд Трамп, быть может, и хотел бы нормализации отношений с Россией, однако американское общество и государство жестко удерживают его от столь радикальных шагов, ставящих под сомнение решения предыдущей администрации. И как президент он не может преодолеть сопротивления институтов, которые выражают интересы оппозиции. Очевидно, что Дональд Трамп обладает ограниченной свободой и единолично не определяет стратегии сношений с другими государствами. Это совершенно нетипично для нашей политической традиции, что, по-видимому, и стало поводом для преждевременного триумфа 20 января 2017 года.

Так вот, у России, в отличие от США и ряда европейских стран, нет и не никогда не было длительного институционального опыта. Этот тезис применим не только к настоящему времени, но и имеет ретроспективное измерение. Исторический путь России во многом определяли отдельные личности. Сверху они имели монополию на принятие управленческих решений и, как правило, не знали ограничений собственного произволения (Иван Грозный, Петр Великий, И.В. Сталин и т.д.). Снизу они были источниками творческого озарения, вынашивали и давали жизнь прогрессивным идеям и разработкам (М.В. Ломоносов, С.П. Королев, И.В. Курчатов и т.д.). Институты зачастую выступали продуктом временного общественного соглашения: их границы были подвижны, а их роль то разрасталась до Верховного тайного совета, то сжималась до захолустной канцелярии. 

По этой причине в наиболее ответственные моменты истории институты в России не гарантировали результат. Если найти «среднее арифметическое», что можно прийти к выводу: самое большое, на что они годились, – так это на роль страховочных тросов, которые удерживают страну от слишком крутых поворотов. Взять для примера многочисленные Комиссии по созданию проекта нового уложения: сколько они ни собирались и при Екатерине II, и при Александре I, а задач своих так и не выполнили. Или Семибоярщина 1610 – 1612 гг.: по форме вроде как правительство, построенное на внутриэлитном консенсусе, а по содержанию – не больше, чем презренная группа «кремлевских сидельцев», ищущая собственную выгоду в разворачивающейся трагедии российской государственности. Таких примеров в отечественной истории великое множество.

По этой причине И.В. Сталин не мог опереться на институты. Сколько он не превозносил партию, сколько не говорил о правильной организации крестьянства и пролетариата, настоящих, эффективных институтов из них к 1935 г. не могло получиться. Времени с 1917 г. прошло слишком мало, всего 18 лет. Что же оставалось И.В. Сталину в такой обстановке? Правильно – искать опору в отдельно взятом человеке, что, собственно говоря, он и сделал. Не было бы у СССР атомной бомбы, если бы Л.П. Берия лично не отвечал за этот проект. Равномерно не было бы тяжелой и военной промышленности, если бы не Л.М. Каганович и Г.К. Орджоникидзе и т.д.

С тех самых времен в России, к сожалению, мало что поменялось. За период 1991 – 2000 гг. советские институты, политические, экономические, социальные и др., были разрушены (некоторые притом до самого основания), а новые им на смену так и не пришли. Механическое перенесение зарубежного опыта на российскую почву результатов не дает. Не укореняется в нашей стране ни пресловутая демократия (как она понимается на Западе), ни рыночная экономика, ни мультикультурализм. А если и где проклюнется росток, то получается из него уродливый мутант, приносящий отравленные плоды. По большому счету, нет в этом ничего такого, отчего надо посыпать голову пеплом: чужой опыт он на то и чужой, что работает и дает результаты в другом общественно-историческом измерении. И по-другому просто не может быть.

Институты являются столь серьезными компонентами общества и государства, что не образуются наскоками, одним только приложением «политической воли». Для их развития требуются ни больше ни меньше, чем целые столетия. Тем же США потребовалось пройти через Войну за независимость 1775 – 1783 гг., гражданское противостояние 1861 – 1865 гг. и дикий капитализм, чтобы определить контуры самоорганизации и перенести их в практическую плоскость.

Отсюда следует два вывода.

Вывод первый. Россия, судя по пройденному историческому пути, сегодня находится в самом начале процесса институционального строительства. В настоящее время обществом и отчасти элитой лишь формируется запрос на создание собственных основ государственности. Этот запрос только предстоит конвертировать в реальные проекты, что само по себе является задачей столь длительной, что выполнять ее должны несколько поколений, при этом последовательно и неотрывно.

Вывод второй. Деградация материального базиса России, определяющая ее несоответствие высоким требованиям современного мира, обусловливает необходимость проведения модернизации. Представляется, что общественно-политическая обстановка все-таки заставит российскую элиту решиться на этот шаг. В этой связи критически важно не допустить того, чтобы этот процесс был отдан на откуп «институтам». Нет у нас таких институтов, и в ближайшее время их не предвидится, а модернизацию надо проводить уже сейчас! Поэтому усовершенствование производственных сил и изменение производственных отношений в наших условиях может произойти тогда и только тогда, когда за дело возьмутся профессиональные кадры (не путать с «эффективными менеджерами»). Иначе говоря, специально отобранные люди, которые в силу своих личных качеств и должной подготовки смогут справиться с поставленными задачами. Иного не дано.

Что касается актуальности второго замечания, то оно взято из жизни. Отчетливой иллюстрацией «институционального подхода» Правительства РФ является так называемый проект «5 – 100», запущенный Министерством образования и науки в 2012 г. Цель проекта – «максимизация конкурентной позиции группы ведущих российских университетов на глобальном рынке образовательных услуг и исследовательских программ»; квинтэссенцией успеха выступает увеличение числа отечественных учебных заведений в зарубежных тематических рейтингах (подробнее с проектом можно познакомиться по ссылке: http://5top100.ru). Для сравнения, в том же Китае реализуется программа, по которой страна через 5 – 10 лет должна иметь всего-навсего 1000 ученых мирового уровня. И никаких институтов. Совершенно разные подходы!

Как говорят в народе – начать – полдела сделать. Все это, конечно, правда. Но не следует забывать и о другой половине. Целое дело – это как здравое начало, так и правильная реализация. Ошибки, появившись они там или там, могут одинаково погубить результат. Поэтому на новом витке исторического развития российским правителям важно не прельститься химерой в виде «института» и в очередной раз не пустить страну по зыбкому болоту абстрактного планирования, абсолютно не соответствующего обстановке. Напротив, важно опереться на конкретные решения и попомнить слова, что «кадры [в России] решают все».