Ловушка архаики/ Что мешает адекватно оценивать ситуацию на Северном Кавказе

12.04.2017 14:09

Ловушка архаики/ Что мешает адекватно оценивать ситуацию на Северном Кавказе

Тема национальной политики государства в последнее время периодически возникает в российском публичном пространстве. Поводы к этому бывают разные — от принятия соответствующей Госпрограммы до сообщений о конфликтах с участием мигрантов в регионах. Но, судя по обсуждениям подобных событий, многие заблуждаются по поводу того, что может сегодня изменить даже самая грамотная нацполитика, а чего от нее ждать невозможно независимо от идей, заложенных в ее основу, и качества претворения их в жизнь.

Оговорюсь, что ничуть не ставлю под сомнение важность государственных мер, касающихся сохранения национальных культур, языков, изучения в школе прошлого разных народов, мероприятий по адаптации трудовых мигрантов и укреплению межэтнической толерантности. Нет сомнений, что все это нужно и что этим должны заниматься профессионально подготовленные чиновники. Тем более важен мониторинг межэтнических отношений в регионах. Но опасность состоит в том, что от национальной политики нередко ждут решения тех проблем, которые связаны с ней в лучшем случае поверхностно. И за этими ложными ожиданиями прячется, на мой взгляд, серьезное непонимание того, как устроена сегодняшняя жизнь страны, в том числе «национальных» регионов.

Если попытаться найти свежую иллюстрацию сказанному, поиск приведет, например, в Карачаево-Черкесию — республику Северного Кавказа, давно и заслуженно считающуюся островком спокойствия на фоне некоторых турбулентных соседей.

С точки зрения этнического состава республика относится к числу сложных: ни одна национальность, включая две титульные, то есть карачаевцев и черкесов, не образует там абсолютного большинства. В результате тему национального паритета при желании можно поднять по любому, самому заурядному поводу, будь то национальность чиновника на сколь-нибудь значимом посту или, например, решение суда в споре между предпринимателями разных национальностей.

Угрожающих последствий, подобных тем, что были на первых всенародных выборах главы Карачаево-Черкесии в 1999 году, когда регион оказался в полушаге от гражданской войны, все это давно не имеет. Тем не менее новостные поводы, по всем внешним признакам относящиеся к епархии национальной политики, возникают в республике регулярно. Очень кратко расскажу о недавних, появившихся буквально в последний месяц. (Специально не называю не только имен действующих лиц, но и национальности: похожие сюжеты повторяются в Карачаево-Черкесии и некоторых других регионах с такой регулярностью, которая позволяет рассматривать их независимо от меняющегося национального и уж тем более персонального контекста.)

Итак, в марте группа общественников, называющаяся «Советом старейшин» одного из народов Карачаево-Черкесии, выступила с заявлением по поводу ущемления этого народа в кадровой политике. Конкретным поводом, напрямую указанным в заявлении, стала смена руководителей структур, имеющих отношение к сбору платежей за газ в республике. От темы газа авторы заявления уходят далеко вширь, к теме межнациональных отношений и «этнического баланса» во власти. Неискушенный читатель, скорее всего, удивится, как достаточно заурядный сюжет из области коммунального хозяйства вывел его авторов к таким политическим горизонтам. Но тот, кто лучше знаком с реалиями региона, не удивится вовсе.

Дело в том, что сбор платежей за газ — та сфера, в которой генерируются значительные потоки «кэша», — давно закреплена в регионе за одной из влиятельнейших группировок местной бюрократии. Действительно, эта группировка объединяет в основном представителей одной национальности. Желание сохранить необходимый уровень конфиденциальности и непрозрачности имеющейся системы сборов, а также обеспечить, в случае необходимости, неформальную силовую защиту своей «маржи» — все это естественным образом ведет к тому, что на каждом уровне местного газового хозяйства начальник подбирает подчиненных из числа людей, лично ему близких и понятных. А это прежде всего родственники и односельчане. Так в республике и возник «мем об N-ском газе», где N — название одной из местных национальностей. При том что рядовой человек этой национальности, не имеющих необходимых личных связей, устроиться на работу в газовой сфере имеет не больше шансов, чем его сосед с другим «пятым пунктом». Но мем, как видим, используется в первую очередь самими бенефициарами сложившейся системы: когда над их бизнесом нависает угроза, они публично изображают ее как угрозу целому народу. Эта риторика имеет определенный шанс на успех, когда речь идет о кавказском народе со сложной исторической судьбой, с непростой траекторией отношений с «метрополией», с многопоколенной памятью о жертвах кавказской войны, которую хранят не только ангажированные активисты.

Когда наиболее выгодные «кормления» распределяются по родовому принципу внутри местной элиты, «лечится» ли эта система одной лишь национальной политикой, даже самой качественной? Вопрос, увы, риторический.

Второй пример. Тот же регион, но конгресс уже другого народа. В мартовском своем обращении он пожаловался на состояние земельных отношений в Карачаево-Черкесии — на то, что земли, много поколений обрабатывавшиеся сельскими жителями, уходят чужим по отношению к ним структурам. Надо сказать, что по сравнению с соседними республиками постсоветская земельная история в Карачаево-Черкесии выглядит в целом менее конфликтной. В части республики бывшие колхозники были наделены земельными паями и могли ими пользоваться по своему усмотрению, чего не было у соседей. Но и в этой республике немало случаев, когда жители оказались безземельными и даже не поняли, как это произошло, почему пастбища или пашни буквально за сельской околицей оказались в распоряжении неизвестных им предпринимателей. Если такие «огораживания» происходят на территориях, где компактно живет один народ, то проблему земли естественным образом поднимают общественники этнической окраски. Или в том числе они. А любое выступление таких общественников не проходит бесследно для межнациональных отношений, даже если само оно не про них.

Но разве непрозрачность земельных отношений — это проблема только многонациональных республик? И разве после обучения за госсчет предмету «этноконфликтология» чиновники перестанут смотреть на возможность «рулить» земельными отношениями как на святая святых своего влияния и благополучия?

«Болячки» типа описанных выше подогревают межэтнические проблемы там, где по многим другим признакам они отходят на второй план. В регионах, где растет число межнациональных браков. Где все большая часть молодежи, в том числе сельской, интересуется в первую очередь работой в мегаполисах, а не стоянием на митингах за «этнические земли». Где во многих сообществах, особенно молодежных — от бизнес-клубов до религиозных содружеств, — давно забыты национальные границы, казавшиеся незыблемыми в первые годы после распада СССР.

Заниматься межэтническими отношениями, включая отслеживание возможных поводов для конфликтов, в том числе и в «национальных» республиках, государство должно. Вопрос лишь в том, чтобы кавказская или еще какая-то «специфика» не заслонила более широких проблем сегодняшнего российского бытия, которыми межэтнические неурядицы (или риски таких неурядиц) нередко и порождены, в том числе и на Северном Кавказе. И еще важно, чтобы популярные представления об «архаике» национальных республик не помешали увидеть там процессы обновления, которые уже не позволяют применять к этим регионам подходы тридцатилетней давности.

 

Константин Казенин, старший научный сотрудник РАНХиГС