Кризис души по-американски

10.01.2019 15:14

Кризис души по-американски

Вечером во вторник, в девять часов утра по времени вашингтонскому, в пять часов утра — по московскому, президент Трамп выступил с десятиминутным обращением к нации из Овального кабинета Белого дома

Это было первым подобным обращением в течение нынешнего президентства: до сих пор Трамп предпочитал либо выступать на публичных мероприятиях, обращаясь непосредственно к живой аудитории, либо использовать свой знаменитый Twitter-аккаунт.

Видно, что более традиционная форма взаимодействия с избирателями пока сложно даётся президенту, он был непривычно для себя скован, на его лице не промелькнуло ни одной улыбки, его не слишком приятная одутловатость не была компенсирована привычной живостью реакций и эмоциональной жёсткостью. Поэтому крайне опасающиеся увеличения президентского рейтинга оппоненты тут же не побоялись назвать выступление Трампа неудачей.

Между тем радикальная смена имиджа призвана была подчеркнуть твёрдость Трампа в его политической позиции, которая пока звучит так: никаких компромиссов с демократами по бюджету и по вопросу о строительстве стены на границе с Мексикой. Но и никаких резких шагов типа введения чрезвычайного положения. Президент с готовностью перешёл в споре с политическими противниками в ту область, которая до сих пор была для него немного чужой, — область морали. Не называя в своём обращении имени спикера палаты представителей конгресса США Нэнси Пелоси, Трамп отреагировал на её характеристику проекта возведения стены как «аморального». Президент сказал, что моральным должно быть не только отношение к тем, кто находится за пределами Америки, но и к тем, кто находится внутри страны. В ином случае любой забор, который возводил бы любой хозяин любого участка, был бы столь же аморален — однако высокими барьерами люди не просто ограждают себя от злоумышленников, но и берут под защиту своих родных и близких.

Для частнособственнической Америки с её традициями индивидуализма и религиозной общинности это на самом деле сильный аргумент. Что бы там ни говорили Пелоси и лидер демократического меньшинства в сенате Чак Шумер про статую Свободы, зовущую к себе всех беженцев, американцы прекрасно помнят, что это всё-таки скульптура французского скульптора Бартольди (несколько копий которой находятся в Париже), полученная Америкой в дар, и если Америка и звала к себе беженцев, то это были иммигранты из Европы, преимущественно преследуемые на Родине протестанты. «Мой дом — моя крепость» — гласит старая англо-саксонская пословица, так почему «наш общий дом Америка» не может оградить свой национальный дом надёжной крепостной стеной, ограждающей её от беженцев с Юга? Так что по содержанию, а не по форме Трамп был убедительнее своих морализирующих оппонентов.

Политическому конфликту по поводу миграции суждено стать главным конфликтом XXI века для почти всех стран развитого мира. Он не только неизбежно заменит собой идущие с 1960-х годов споры по поводу роли и места религии в обществе (вопрос для пост-христианского Запада в целом уже решённый), но оттенит с позапрошлого столетия определяющее структуру политического спектра столкновение так называемых правых и левых, работодателей и наёмных работников.

«Партиям предстоит столь же ожесточённо и безнадёжно спорить об иммиграционной квоте, насколько раньше они спорили о прогрессивном налоге и социальном обеспечении»

Все страны Евро-Атлантики в той или иной степени сталкиваются с аналогичным расколом, однако особенностью США является исключительное несовершенство их политической системы. Созданное творцами американской Конституции разделение властей фактически является основным виновником нынешней приостановки работы федерального правительства, наиболее продолжительной за всю историю Америки.

Поэтому, перефразируя высказывание героя Алексея Баталова из фильма «Чисто английское убийство», нынешний политический кризис в Америке является «чисто американским кризисом», а поскольку сам президент в своём обращении, говоря о ситуации на южных границах США, назвал происходящее «кризисом души», можно сказать, что сегодня мы наблюдаем «душевное расстройство по-американски».

В Великобритании или Германии, даже во Франции, бюджет и внутриполитический курс определяла бы партия, имеющая большинство в нижней палате парламента. В США возможны ситуации, когда президент и его утверждённая сенатом команда сосуществуют с нижней палатой, в которой царствует оппозиционная партия. И это всегда чревато кризисом и потерей управляемости.

На нашей памяти такое уже происходило дважды — во время второго срока младшего Буша и три четверти президентства Обамы. При Буше-младшем, когда спикером той же палаты была та же самая Нэнси Пелоси, остро встал вопрос о финансировании продолжающейся военной операции в Ираке. Возникла сенатская оппозиция курсу Буша, которую возглавил тогдашний глава комитета по международным отношениям сената Джо Байден, эта сенатская фронда была полностью поддержана Пелоси и её коллегами. Однако разногласия всё-таки не были непроходимыми — в конце концов тот же Байден и большая часть его однопартийцев в сенате дали в 2002 году зелёный свет Бушу на применение силы против режима Саддама Хусейна. Общими согласованными усилиями конфликт удалось замять, Буш даже получил нужные ему средства для увеличения численности войск в Ираке.

В 2011 году конфликт стал намного более острым: в палате представителей тон стало задавать боевое и агрессивное Движение чаепития, отказывающееся предоставлять президенту право на поднятие планки госдолга. Тогда глобалистский истеблишмент обеих партий впервые столкнулся с ныне столь популярной логикой в духе «Америка прежде всего»: нам плевать на обязательства перед Китаем, если нам придётся оплачивать эти обязательства из своего кошелька. Но и в этом случае удалось навести мосты между двумя непримиримыми флангами американской политики — и тот же самый Джо Байден, пересевший в кресло вице-президента, прекрасным образом находил общий язык с лидерами консервативной оппозиции в палате представителей.

«Сегодня всё обстоит намного хуже. Ни Трамп, ни Пелоси с Шумером не могут «поступиться принципами» без риска потерять лицо и немалую долю своих твёрдых сторонников»

И вот они уже апеллируют к нормам морали, трактуя их в выгодном для своей политической позиции смысле. Вице-президент Майк Пенс на время выступил вперёд и попытался сыграть роль Джо Байдена, заключив сделку с демократическим большинством, но, кажется, без большого успеха для пользы дела. Весь смысл политической борьбы в настоящий момент свёлся к игре на рейтинг — каждая из сторон пытается обвинить в прекращении работы администрации своих противников, ожидая, что избиратель рано или поздно поверит их аргументам и серьёзно накажет оппонентов снижением к ним доверия. Тогда волей-неволей противнику придётся отступить.

Радикально разрубить миграционный гордиев узел можно лишь одним способом: установить в Америке единовластие, покончив с явно пахнущим нафталином XVIII века разделением властей, которое чем дальше, тем больше ведёт главную страну Евро-Атлантики в пучину гражданской смуты. Неглупые политологи типа Фрэнсиса Фукуямы уже давно агитируют в пользу именно такого выхода. Но чтобы совершить подобный шаг, нужно внутреннее согласие, а именно его-то и нет в наличии. И потому эта злосчастная виртуальная стена на южной границе, из-за которой сегодня 800 тыс. федеральных служащих не получают свою законную зарплату, всё больше начинает напоминать ту всамделишную стену, которая когда-то разделила два мира — тот, что взял на вооружение идеи Карла Маркса, и тот, что остался верным, условно, Адаму Смиту. И снова возникает опасение, что конфликт ветвей власти может решиться по российскому, образца 1993 года, варианту.

Впрочем, нельзя исключать и вероятность самого оптимистичного для Америки сценария — что в каком-нибудь уютном вашингтонском или нью-йоркском особняке сегодня или завтра встретятся с глазу на глаз Майк Пенс, Нэнси Пелоси, Джаред Кушнер и Чак Шумер, выпьют по стакану односолодового шотландского виски или по бокалу шабли и, поговорив полчаса, договорятся об условиях совместного и согласованного отступления с прежних бескомпромиссных позиций. И худой мир будет снова восстановлен. Так издревле работала американская демократия, и, хотя об этом и не писали Монтескье с Локком, так реально функционировала хвалёная система разделения властей, которую до сих пор не сумел поколебать ни один вашингтонский «душевный кризис».

Не будем ждать слишком многого и от нынешнего вялотекущего «чисто американского кризиса», хотя он и кажется порой неразрешимым.