Уже не мирный иранский атом?
01.05.2019 05:20
Уже не мирный иранский атом?
Вариант Зарифа
В настоящее время власти Исламской Республики Иран рассматривают "ряд вариантов" реакции на действия Соединённых Штатов. Выход из договора — один из этих вариантов. В Тегеране впервые официально заговорили о том, что готовы рассматривать возможность снятия с себя обязательства не стремиться к обладанию ядерным оружием. Соответствующее заявление министра иностранных дел Ирана Джавада Зарифа ещё не стало сенсацией. Удивительно, но оно пока даже не стало одним из лидеров по числу комментариев во всемирной сети.
На данный момент ни одна ядерная держава, в том числе и США, не спешит потребовать срочного созыва Совета безопасности ООН, хотя за незыблемость ДНЯО все подписавшие его страны традиционно встают единым фронтом. Впрочем, в отношениях с Тегераном такой неторопливый, очевидно, считающийся взвешенным подход, похоже, становится нормой. Если многие продолжают сомневаться в том, что объявленное вашингтонской администрацией снятие «санкционных ограничений» действительно заработает в полной мере, то почему нельзя сомневаться в том, что жёсткая риторика Ирана – это не более чем исполнение некоего обязательного ритуала?
Для Тегерана практика использования подобного рода заявлений ради получения конкретных выгод на переговорах вполне характерна. Отнюдь не случайно угрозу выхода из ДНЯО в Тегеране сопроводили информационной атакой на американскую администрацию и лично помощника президента США по национальной безопасности Джона Болтона. Джавад Зариф на своей странице в Twitter посетовал на то, что США избрали Иран целью экономического терроризма и даже войны в погоне за «бредовой идеей смены режима».
Министр даже приложил к сообщению изображения с заголовками статей Болтона, в которых тот предлагает «атаковать Иран». Джаваду Зарифу, вполне очевидно, не понравилась убеждённость высокопоставленного американского политика в том, что «иранский народ заслуживает лучшего». Напомним, что своеобразная информационная «пристрелка целей» нередко использовалась Тегераном в те годы, когда шёл затяжной торг по поводу Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД), более известного как ядерная сделка.
При этом сейчас вероятность того, что вышедшие из неё США действительно готовы применять санкции против любой страны, которая станет экспортировать нефть из Ирана, становится всё более высокой. Но иранский «жёсткий ответ» такую вероятность только дополнительно повышает.
Дотянуться до «ядерной кнопки»
Однако нельзя забывать, что решение Соединённых Штатов о том, что они не будут с 1 мая продлевать исключения для ряда стран на экспорт иранской нефти, прошло фактически в едином пакете с внесением в санкционный список Корпуса стражей исламской революции (КСИР). Официальный Вашингтон прямо обвиняет это элитное подразделение иранских вооружённых сил в содействии террористической деятельности, прекрасно зная о политическом влиянии и экономической деятельности КСИР. Корпус, в котором не так давно почти полностью сменилось руководство, занимает всё более радикальные антиамериканские и антиизраильские позиции.
За последние годы КСИР фактически превратился не только в подобие некоего теневого правительства, но и в своего рода межотраслевую бизнес-структуру, едва ли не самую мощную в стране. Эксперт Центра изучения стран Ближнего и Среднего Востока Института востоковедения РАН профессор Владимир Сажин оценивает долю участия КСИР в иранской экономике примерно в 20%. При этом наиболее сильно его влияние проявляется в самых «чувствительных» отраслях: военной, атомной и ракетно-космической.
Судя по всему, именно от КСИР может исходить инициатива своеобразного прощупывания почвы по поводу уже не локальной ядерной сделки, а в целом Договора о нераспространении. Вряд ли в Тегеране кто-то всерьёз рассчитывает в данном случае взять потенциальных партнёров на испуг, хотя перспектива разрушения ДНЯО – действительно пугающая. И тот факт, что Иран в своё время удалось притормозить на достаточно большом расстоянии от «ядерной кнопки», вообще-то мало что меняет.
Со времени заключения ядерной сделки, или, как её называют в Европе, — сделки 6+1 (США, Россия, Китай, Англия, Франция, Германия и Иран), свёртывание атомной программы шло не самыми высокими темпами, хотя и согласованными с МАГАТЭ. Действительно масштабного перемещения ядерных материалов из Ирана до сих пор фактически не проводилось, так как были полностью прекращены работы по более глубокому обогащению урана, а также планируется использование для реализации согласованных программ по развитию мирной части атомной программы, прежде всего её энергетической части.
Можно напомнить, что пять лет назад, когда МАГАТЭ накануне начала практической реализации СВПД получило последнюю информацию о наличии у Ирана ядерных материалов, их было наработано около 11 тонн. Из них только 410,4 кг урана были обогащены примерно до 20 процентов. Больше половины этого урана на тот момент проходило дальнейшее обогащение, а 196 кг были заскладированы. На складах также находилось более 7 тонн низкообогащённого урана, а около 3 тонн проходили только первые стадии дальнейшей обработки.
В соответствии с СВПД Ирану разрешено в течение 15 лет иметь в своём распоряжении не более 300 кг урана, обогащённого до 3,67 процента. О том, как идёт процесс очистки иранских складов, в последнее время сообщается очень скупо, хотя известно, что Казахстан договаривался с МАГАТЭ о создании в Усть-Каменогорске Международного банка ядерного топлива, среди прочего с прицелом на иранские атомные материалы.
Когда Иран всё же пошёл на подписание СВПД, производственные мощности его ядерных производств позволяли нарабатывать не более 15 кг урана со степенью обогащения в 20 процентов и 200 кг 3-5-процентного урана. Но хотя до реального получения оружейного урана стране было очень далеко, поступательный тренд вызывал серьёзную обеспокоенность уже не только в регионе. Наибольшее беспокойство было связано именно с тем, что ядерные материалы, опасные не только как сырьё для ядерного оружия, но и сами по себе, могли оказаться в руках террористических группировок.
В их число администрация Трампа весьма самоуверенно записала КСИР. При таком подходе, вообще-то, вполне можно говорить о том, что «террористам открыт доступ к ядерному оружию». Или по крайней мере, приоткрыт.
Оппоненты и партнёры
МАГАТЭ не раз констатировало, что «Иран не располагает высокими технологиями и практически не имеет химически чистых веществ», необходимых для того, что начать перевод наработанных атомных материалов в состояние, когда их можно использовать как оружие. Причём не только в промышленных масштабах, но и на опытно-экспериментальном уровне.
Точно также обстояло дело и с носителями – их просто не было. Можно понять, что за прошедшее время каких-либо кардинальных изменений случиться просто не могло. Иран находится в сфере предельно жёсткого мониторинга не только со стороны МАГАТЭ, но и участников СВПД. Причём особенной бдительностью отличаются как раз Китай и Россия, которых в Тегеране без особых на то оснований традиционно записывали в партнёры по ядерной сделке, и даже называли её не иначе, как 3+3 (это было ещё до присоединения к СВПД Германии).
Пунктуальность России и Китая объясняется достаточно просто: для них очень важна перспектива продолжения сотрудничества с Ираном как раз в чувствительных отраслях. Кроме того, есть и реальная перспектива получения в своё распоряжение значительной части атомных материалов, причём не так важно, на каких условиях, потенциальная загрузка высокотехнологичных производств куда важнее.
Иран ранее не планировал и даже не намекал на возможность выхода из Договора о нераспространении, но это было, когда его вполне устраивал СВПД. После выхода из ядерной сделки США этот план стал трещать по швам, хоть в Тегеране и не уставали говорить о готовности придерживаться его и дальше. Второй пакет санкций, к тому же «адресный» (в отношении КСИР), может полностью изменить весь политический и экономический расклад, и прежде всего (и это наиболее опасно) внутри Ирана.
Теперь, похоже, вся надежда на то, что Тегеран ограничится «прощупыванием почвы», а пять других участников реализации СВПД (Китай, Россия, Англия, Франция и Германия) сумеют и дальше придерживаться той самой «взвешенной позиции». Но всё это может иметь место только в том случае, если в Иране по-прежнему готовы хоть о чём-то договариваться с США и всё ещё рассчитывают в этом диалоге на поддержку со стороны других участников ядерной сделки.